Заявление специального докладчика ООН Mайна Киаи о правах на свободу мирных собраний и организаций в заключение его посещения Республики Корея.
![]()
Сеул (29 января 2016 года).
Я хочу поблагодарить правительство Республики Корея за приглашение провести официальную миссию здесь с 20 по 29 января 2016 года, мою первую в Азии.
Я также хочу поблагодарить правительство за превосходное сотрудничество в организации моей миссии, включая визит к председателю Kорейской Конфедерации Профсоюзов (КCTU) господину Хан Сан Гюну в тюрьму.
Я провел информативные беседы с представителями исполнительной, законодательной и судебной власти, и встретился с рядом официальных лиц — слишком многими, чтобы тут перечислять. Их сведения и помощь я весьма ценю, хотя я не встретился ни с одним политическим лидером правительства, несмотря на мои неоднократные просьбы.
Я также встретился с активистами, представляющими другую точку зрения, наблюдал ряд протестов, говорил с семьями, потерявшими детей в трагедии с паромом «Севоль», и многими другими. Я посетил Ансан, Сечжон, Генчжу и Похан.
Такой опыт позволил мне лично наблюдать живость гражданского общества этой страны и ее демократии. Я впечатлён шумной и энергичной традицией народа собираться на улицах или в коридорах власти, чтобы высказаться за перемены. Некоторые считают эту традицией несколько беспорядочной, но сердце гражданского общества бьется громко в Южной Корее, к чему должны стремиться все демократии.
Республика Корея имеет внушительные достижения: за последние десятилетия она успешно прошла от авторитарной власти до демократии и произвела одно из самых примечательных экономических превращений.
Республика Корея также играет ведущую роль в продвижении и защите прав человека на международном уровне. Она сейчас председательствует в совете по правам человека ООН, и выдвинула ряд ключевых резолюций совета прав человека, особенно важно, при этом — о продвижении и защите прав человека на мирный протест и на пространство гражданского общества, на чем основан мой мандат.
Это был нелегкий путь, но Южная Корея заняла свое место как демократическая страна. Если я бы хотел выразить одно послание народу Южной Кореи и правительству сегодня это было бы вот это: проект строительства демократии и прав человека в Южной Корее не завершен, в самом деле, он никогда не может быть завершен, ни в одной стране. Мы представляем собой структуру, и наша серьезная задача как правительств и граждан — надстроить на основе этой структуре, укрепить ее основания, усилить ее стойкость.
Структура неизбежно со временем будет давать трещины. Такова природа демократии. Но что беспокоит меня, пока я завершаю визит в Южную Корею сегодня, это то, как правительство относится к этим недостаткам. Я ощущаю тенденцию постепенного отступления от прав на свободу мирных собраний и союзов — не резкую отмену этих прав, но медленную, ползучую склонность уничтожить их. Даже суды, которые должны всегда толковать законы в пользу прав, в последнее время двигаются в направлении ограничения прав, а не их расширения.
Я слышал, как правительственные чиновники постоянно ссылаются на «удобство» для публики как на оправдание для ограничения протестов. Они также ссылаются на проблемы безопасности, особенно в связи к КНДР, как причину ограничения прав. Я признаю эти трудности, но они не должны служить оправданием для недолжного ограничения прав.
Разумеется, недавние протесты в Южной Корее были далеко не удобны, Права на свободу мирных собраний и союзов не всегда самые популярные права для тех, кто ими сам не пользуется. Но есть причина, почему международное сообщество коллективно защищает их как основные права. Они — одно из лучших средств разрешения общественного конфликта. Они позволяют недопредствленным группам усилить свой голос, они дают лишенным всего выход для вовлечения и долю в обществе, и прежде всего — они позволяют нам разрешить наши разногласия мирным — пусть и беспорядочным — способом.
И подумайте об альтернативах. КНДР — наглядный пример, чего надо избегать. И бесчисленные другие по всему миру, где правительства пытались подавить мирный протест, и получили насильственное сопротивление.
История Южной Кореи — другая. Протесты помогли сделать эту страну великой, и открытость давно была традицией. Я бы призвал и народ и правительство этой страны ценить такое наследие.
Учитывая эти предварительные наблюдения, я бы хотел остановиться на некоторых специфических проблемных областях. Эти и другие вопросы будут полнее освещены в моей отчете Совету по правам человека в июне.
Свобода мирных собраний
Несмотря на богатую историю протестов в Южной Корее, я обнаружил, что пространство для использования права на мирные собрания сокращается в последние годы. Также ясно, что другие средства диалога и связи между правительством и управляемыми работали не так хорошо, как следовало бы, что делает протесты неизбежными с самого начала.
Мой мандат — защита и продвижение мирных собраний, основанный на намерениях организаторов. Я призываю всех южнокорейцев участвовать в собраниях с мирными намерениями, потому, что это обеспечивает лучшее восприятие требований и снижает напряжение.
Однако, поскольку право на мирные собрания — индивидуальное право, факт тот, что некоторые люди в собрании ведут себя не мирно, не делает само собрание насильственным по международному праву. Когда некоторые ведут себя насильственно, полиция обязана найти способ задержать и привлечь их к ответственности, используя наименее разрушительные методы из всех возможных. Так что нужда разгонять собрания должна быть крайне редкой.
Более того, в то время, как насильственные протестующие лишаются защиты права на мирные собрания, они сохраняют все остальные права, включая право на защиту своего тела, на недопущение пыток и применения избыточной силы.
Недолжные ограничения просачиваются на каждой стадии организации протестов в Южной Корее — до, во время и после. Эти ограничения идут от формальных законных до более практических препятствий, и постепенно снижают уровень права на мирные собрания до привилегии.
Основная проблема — то, что собрания считают «незаконными», если только организаторы не предупредили власти заранее, и многие демонстрации запрещают после такого предупреждения. Конституция Республики Корея , закон о собраниях и демонстрациях (ADA) и международные нормы признают, что возможно для властей требовать уведомления перед проведением собрания.
Однако, не менее ясно из этих норм, что отсутствие уведомления от организаторов не делает собрание незаконным. Также не должен процесс уведомления использоваться для предварительного запрещения собраний, кроме как в весьма ограниченном круге обстоятельств. Мне сообщили, что во многих случаях, уведомление приводило к запрету властями собрания, с целью предотвратить помехи транспорту или использовались абсолютные запреты всех собраний в определенных местах или в определенное время, эти оправдания не соответствуют международному гуманитарному праву.
Определенные действия полиции во время собраний также вызывают озабоченность, вроде применения водометов и автобусных баррикад. Я заметил, что в 1999 году правительство перестало применять слезоточивый газ в управлении протестами. В результате снизился уровень насилия на последующих собраниях. Я призываю власти применить ту же идею деэскалации в оценке применения водометов и автобусных баррикад.
Водометы могут привести к тяжким телесным повреждениям, как в случае с господином Пэк Нам Ги. Многие другие мирные участники рассказывали, как против них применяли водометы без видимой причины, и причиняли травмы.
Автобусные баррикады используются, чтобы удерживать протестующих вне поля зрения тех, к кому они обращаются, снижая эффективность такого обращения. Более того, использование водометов и автобусных баррикад — особенно при массовом применении полиции — практически гарантирует повышение напряжения между полицией и протестующими, которые могут счесть это неспровоцированным нападением. Это - не оправдание насилия, но просто наблюдение за человеческой природой — агрессия только вызывает агрессию.
Деэскалация и переговоры — более прагматичные средства в целях должной организации собраний, в целях защиты прав протестующих и в интересах охраны общественного порядка. Мой опыт показывает, что если государство становится более открытым в позволении свободного использования прав на собрание, протесты проходят менее насильственно.
Повсеместное использование призывников в передовых рядах полиции против протестующих — особенно неудачная идея, учитывая их относительный недостаток опыта и подготовки. Полицейское обеспечение собраний, особенно больших и энергичных протестов — не задача для новичка. Она требует большого опыта, подготовки и квалификации.
Мне сообщили, что после собраний организаторов и участников часто вызывают в полицию для расследования по обвинению в «общем препятствовании движению транспорта» или другим. После «Народного митинга» в ноябре 2015 года около 1500 участников вызвали на допрос. Некоторые из них были просто прохожими или организаторами собраний, не участвовавшими в насилии лично.
Такие действия ограничивают организаторов и участников собраний — как реальных, так и потенциальных. Я уверен что у властей есть возможность опознать и изолировать тех, кто совершает преступные действия, не прибегая к методам расследования, которые ослабляют право на мирное собрание. Я хотел бы подчеркнуть, что организаторы мирных собраний не должны считаться ответственными, не при каких обстоятельствах, за преступные действия других, как, очевидно, произошло в случае с господами Хан Сан Гюном и Пак Лэ Гуном.
Наконец, жертвы применения избыточной силы полицией во время собраний постоянно подчеркивали, что, хотя полицейские носят карточки со своими именами, на их защитной и верхней одежде их имен нет, что делает невозможным определить личность полицейских, чтобы обеспечить их ответственность. Я рад слышать обещания властей, что они собираются исправить это упущение в скором времени.
Я также ценю интерес полиции к рассмотрению утверждений инвалидов, которые сообщают, что их трудности не принимаются во внимание полицией во время собраний. Я призываю власти проявлять особую сдержанность в отношении инвалидов и их приспособлений, которые необходимы им для нормальной жизни.
Катастрофа парома "Севоль" — одно из наиболее трагических происшествий в недавнем прошлом Южной Кореи. Я имел честь посетить мемориал жертвам в Ансане и был глубоко тронут, особенно отношением к потерянным юным жизням. Боль семей жертв до сих пор свежа, но на меня особое впечатление произвела их решимость не допустить повторения этой трагедии.
![]()
Мой визит совпал с усилиями правительства ввести реформу трудового законодательства , которая оказалась непопулярной среди многих рабочих. Профсоюзы активно участвовали в организации собраний за последний год, и моя озабоченность относительно права на мирные собрания касается и собраний, организованных профсоюзами.
Конституция и законы Республики Корея гарантируют права рабочих на создание и участие в союзах, коллективный договор и коллективные действия. Несмотря на общие законы о правах рабочих, эти права находятся под угрозой для определенной категории рабочих - «нерегулярных», рабочих субподрядчиков, а также водителей грузовиков, учителей, чиновников и уволенных — всем им приходится иметь дело с серьезными препятствиями при создании союзов и вступлении в них, или при попытке использовать их для улучшения условий труда.
Я озабочен недавним роспуском профсоюза корейских учителей и работников образования (KTU), потому, что 9 уволенных учителей остались в его рядах. Международные законы по правам человека считает роспуск профсоюза возможным только в крайнем случае. Я не считаю роспуск KTU подходящим под такое определение.
Более того, перед профсоюзами стоят ряд препятствий в ух усилиях защитить права членов профсоюзов. Я получил отчеты о рабочих, которых вынуждали вступать в организации, близкие интересам их нанимателей. Случай с Valeo Electrical Systems Korea особенно беспокоит меня, и я надеюсь, что компетентные судебные власти учтут международные нормы при решении этого вопроса, учитывая его возможное влияние на трудовые отношения в будущем.
В принципе любой, включая нанимателя, может организовать союзы, но это нарушение свободы союзов, когда эти союзы направлены на вытеснение независимых профсоюзов, особенно, когда только профсоюзы с большинством работников могут участвовать в коллективных договорах, как в Южной Корее.
Право на забастовку также ограничено. Профсоюзы не могут бастовать по причинам за рамками споров, вытекающих из сиюминутных условий труда. Рабочие не могут проводить забастовку солидарности, а если проводят ее, что это с точки зрения правительства «незаконные стачки» и могу привести к уголовному обвинению препятствованию бизнесу или к гражданскому иску в возмещение убытков.
В моих дискуссиях с правительством, я ясно видел безразличное отношение к возможностями рабочих организовываться. Министерство труда сообщило мне, что оно «нейтрально» по отношению к профсоюзам. Однако, нейтралитет недостаточен с точки зрения международного права. Международная конвенция гражданских и политических прав (ICCPR) ясно указывает, что государство должно принимать реальные меры для защиты и пользованию основными правами.
Я призываю правительство Республики Корея поставить это первостепенной задачей. Некоторые немедленные меры — ратификация Международных профсоюзных конвенций номер 87 и 98 и отмену ограничения статьи 22 ICCPR, что постоянно рекомендуют сделать организации международного права.
Союзы в Республике Корея могут быть созданы и работают в нескольких формах относительно беспроблемно, что похвально. Также, я впечатлён активным участием общества в поддержку деятельности организаций гражданского общества — как членством, так и пожертвованиями. Однако, еще больше можно сделать для улучшения пространства для свободной деятельности организаций гражданского общества.
Система законной персональности дает чиновникам очень широкие полномочия, создавая неуверенность. Нескольким союзам пришлось преодолеть трудности для регистрации, просто потому, что власти отрицали, что это их дело — принять заявки.
Фонду сексуальных меньшинств«За радугой» министерство юстиции отказало в статусе законной организации, под предлогом того, что фонд специализируется на сексуальных меньшинствах, в то время, как министерство утверждает, что может регистрировать группы для «всеобщих права человека». Так к кому тогда фонду обращаться? Министерство не дает ответа на этот вопрос. Опять-таки, правительство должно предпринять самостоятельные шаги в продвижении права на союзы для всех.
Союз «4.16 семей "Севоля" за правду и более безопасное общество» встретил похожие препятствия, пытаясь зарегистрироваться в министерстве морских дел и рыболовства.
Я также хочу поделиться озабоченностью нескольких международных организаций по правам человека о статье 7 в законе о национальной безопасности, которая содержит слишком широкие и нечеткие определения, что может быть использовано для недолжного ограничения прав на собрание и союзы. Эта статья должны быть отменена.
В заключение я хотел бы повторить мое одобрение прекрасным уровнем сотрудничества со всеми во время моего визита. Я предлагаю свои наблюдения и рекомендации в духе конструктивного диалога. Я ожидаю продолжения диалога с правительством Республики Корея, и готов предоставить техническую помощь в случае нужды, с целью усиления соблюдения прав на свободу мирных собраний и союзов в этой стране.
Переводс английского
Сеул (29 января 2016 года).
Я хочу поблагодарить правительство Республики Корея за приглашение провести официальную миссию здесь с 20 по 29 января 2016 года, мою первую в Азии.
Я также хочу поблагодарить правительство за превосходное сотрудничество в организации моей миссии, включая визит к председателю Kорейской Конфедерации Профсоюзов (КCTU) господину Хан Сан Гюну в тюрьму.
Я провел информативные беседы с представителями исполнительной, законодательной и судебной власти, и встретился с рядом официальных лиц — слишком многими, чтобы тут перечислять. Их сведения и помощь я весьма ценю, хотя я не встретился ни с одним политическим лидером правительства, несмотря на мои неоднократные просьбы.
Я также встретился с активистами, представляющими другую точку зрения, наблюдал ряд протестов, говорил с семьями, потерявшими детей в трагедии с паромом «Севоль», и многими другими. Я посетил Ансан, Сечжон, Генчжу и Похан.
Такой опыт позволил мне лично наблюдать живость гражданского общества этой страны и ее демократии. Я впечатлён шумной и энергичной традицией народа собираться на улицах или в коридорах власти, чтобы высказаться за перемены. Некоторые считают эту традицией несколько беспорядочной, но сердце гражданского общества бьется громко в Южной Корее, к чему должны стремиться все демократии.
Республика Корея имеет внушительные достижения: за последние десятилетия она успешно прошла от авторитарной власти до демократии и произвела одно из самых примечательных экономических превращений.
Республика Корея также играет ведущую роль в продвижении и защите прав человека на международном уровне. Она сейчас председательствует в совете по правам человека ООН, и выдвинула ряд ключевых резолюций совета прав человека, особенно важно, при этом — о продвижении и защите прав человека на мирный протест и на пространство гражданского общества, на чем основан мой мандат.
Это был нелегкий путь, но Южная Корея заняла свое место как демократическая страна. Если я бы хотел выразить одно послание народу Южной Кореи и правительству сегодня это было бы вот это: проект строительства демократии и прав человека в Южной Корее не завершен, в самом деле, он никогда не может быть завершен, ни в одной стране. Мы представляем собой структуру, и наша серьезная задача как правительств и граждан — надстроить на основе этой структуре, укрепить ее основания, усилить ее стойкость.
Структура неизбежно со временем будет давать трещины. Такова природа демократии. Но что беспокоит меня, пока я завершаю визит в Южную Корею сегодня, это то, как правительство относится к этим недостаткам. Я ощущаю тенденцию постепенного отступления от прав на свободу мирных собраний и союзов — не резкую отмену этих прав, но медленную, ползучую склонность уничтожить их. Даже суды, которые должны всегда толковать законы в пользу прав, в последнее время двигаются в направлении ограничения прав, а не их расширения.
Я слышал, как правительственные чиновники постоянно ссылаются на «удобство» для публики как на оправдание для ограничения протестов. Они также ссылаются на проблемы безопасности, особенно в связи к КНДР, как причину ограничения прав. Я признаю эти трудности, но они не должны служить оправданием для недолжного ограничения прав.
Разумеется, недавние протесты в Южной Корее были далеко не удобны, Права на свободу мирных собраний и союзов не всегда самые популярные права для тех, кто ими сам не пользуется. Но есть причина, почему международное сообщество коллективно защищает их как основные права. Они — одно из лучших средств разрешения общественного конфликта. Они позволяют недопредствленным группам усилить свой голос, они дают лишенным всего выход для вовлечения и долю в обществе, и прежде всего — они позволяют нам разрешить наши разногласия мирным — пусть и беспорядочным — способом.
И подумайте об альтернативах. КНДР — наглядный пример, чего надо избегать. И бесчисленные другие по всему миру, где правительства пытались подавить мирный протест, и получили насильственное сопротивление.
История Южной Кореи — другая. Протесты помогли сделать эту страну великой, и открытость давно была традицией. Я бы призвал и народ и правительство этой страны ценить такое наследие.
Учитывая эти предварительные наблюдения, я бы хотел остановиться на некоторых специфических проблемных областях. Эти и другие вопросы будут полнее освещены в моей отчете Совету по правам человека в июне.
Свобода мирных собраний
Несмотря на богатую историю протестов в Южной Корее, я обнаружил, что пространство для использования права на мирные собрания сокращается в последние годы. Также ясно, что другие средства диалога и связи между правительством и управляемыми работали не так хорошо, как следовало бы, что делает протесты неизбежными с самого начала.
Мой мандат — защита и продвижение мирных собраний, основанный на намерениях организаторов. Я призываю всех южнокорейцев участвовать в собраниях с мирными намерениями, потому, что это обеспечивает лучшее восприятие требований и снижает напряжение.
Однако, поскольку право на мирные собрания — индивидуальное право, факт тот, что некоторые люди в собрании ведут себя не мирно, не делает само собрание насильственным по международному праву. Когда некоторые ведут себя насильственно, полиция обязана найти способ задержать и привлечь их к ответственности, используя наименее разрушительные методы из всех возможных. Так что нужда разгонять собрания должна быть крайне редкой.
Более того, в то время, как насильственные протестующие лишаются защиты права на мирные собрания, они сохраняют все остальные права, включая право на защиту своего тела, на недопущение пыток и применения избыточной силы.
Недолжные ограничения просачиваются на каждой стадии организации протестов в Южной Корее — до, во время и после. Эти ограничения идут от формальных законных до более практических препятствий, и постепенно снижают уровень права на мирные собрания до привилегии.
Основная проблема — то, что собрания считают «незаконными», если только организаторы не предупредили власти заранее, и многие демонстрации запрещают после такого предупреждения. Конституция Республики Корея , закон о собраниях и демонстрациях (ADA) и международные нормы признают, что возможно для властей требовать уведомления перед проведением собрания.
Однако, не менее ясно из этих норм, что отсутствие уведомления от организаторов не делает собрание незаконным. Также не должен процесс уведомления использоваться для предварительного запрещения собраний, кроме как в весьма ограниченном круге обстоятельств. Мне сообщили, что во многих случаях, уведомление приводило к запрету властями собрания, с целью предотвратить помехи транспорту или использовались абсолютные запреты всех собраний в определенных местах или в определенное время, эти оправдания не соответствуют международному гуманитарному праву.
Определенные действия полиции во время собраний также вызывают озабоченность, вроде применения водометов и автобусных баррикад. Я заметил, что в 1999 году правительство перестало применять слезоточивый газ в управлении протестами. В результате снизился уровень насилия на последующих собраниях. Я призываю власти применить ту же идею деэскалации в оценке применения водометов и автобусных баррикад.
Водометы могут привести к тяжким телесным повреждениям, как в случае с господином Пэк Нам Ги. Многие другие мирные участники рассказывали, как против них применяли водометы без видимой причины, и причиняли травмы.
Автобусные баррикады используются, чтобы удерживать протестующих вне поля зрения тех, к кому они обращаются, снижая эффективность такого обращения. Более того, использование водометов и автобусных баррикад — особенно при массовом применении полиции — практически гарантирует повышение напряжения между полицией и протестующими, которые могут счесть это неспровоцированным нападением. Это - не оправдание насилия, но просто наблюдение за человеческой природой — агрессия только вызывает агрессию.
Деэскалация и переговоры — более прагматичные средства в целях должной организации собраний, в целях защиты прав протестующих и в интересах охраны общественного порядка. Мой опыт показывает, что если государство становится более открытым в позволении свободного использования прав на собрание, протесты проходят менее насильственно.
Повсеместное использование призывников в передовых рядах полиции против протестующих — особенно неудачная идея, учитывая их относительный недостаток опыта и подготовки. Полицейское обеспечение собраний, особенно больших и энергичных протестов — не задача для новичка. Она требует большого опыта, подготовки и квалификации.
Мне сообщили, что после собраний организаторов и участников часто вызывают в полицию для расследования по обвинению в «общем препятствовании движению транспорта» или другим. После «Народного митинга» в ноябре 2015 года около 1500 участников вызвали на допрос. Некоторые из них были просто прохожими или организаторами собраний, не участвовавшими в насилии лично.
Такие действия ограничивают организаторов и участников собраний — как реальных, так и потенциальных. Я уверен что у властей есть возможность опознать и изолировать тех, кто совершает преступные действия, не прибегая к методам расследования, которые ослабляют право на мирное собрание. Я хотел бы подчеркнуть, что организаторы мирных собраний не должны считаться ответственными, не при каких обстоятельствах, за преступные действия других, как, очевидно, произошло в случае с господами Хан Сан Гюном и Пак Лэ Гуном.
Наконец, жертвы применения избыточной силы полицией во время собраний постоянно подчеркивали, что, хотя полицейские носят карточки со своими именами, на их защитной и верхней одежде их имен нет, что делает невозможным определить личность полицейских, чтобы обеспечить их ответственность. Я рад слышать обещания властей, что они собираются исправить это упущение в скором времени.
Я также ценю интерес полиции к рассмотрению утверждений инвалидов, которые сообщают, что их трудности не принимаются во внимание полицией во время собраний. Я призываю власти проявлять особую сдержанность в отношении инвалидов и их приспособлений, которые необходимы им для нормальной жизни.
Катастрофа парома "Севоль"
Катастрофа парома "Севоль" — одно из наиболее трагических происшествий в недавнем прошлом Южной Кореи. Я имел честь посетить мемориал жертвам в Ансане и был глубоко тронут, особенно отношением к потерянным юным жизням. Боль семей жертв до сих пор свежа, но на меня особое впечатление произвела их решимость не допустить повторения этой трагедии.
Собрания, посвященные этой трагедии — естественная реакция на то, что семьи не видят серьезного отношения к этой проблеме со стороны властей. Хотя правительство приложило усилие для расследования этого несчастного случая, привлечь к ответственности виновных и выдать компенсацию семьям, некоторые из переживших эту трагедию считают, что этого не достаточно.
Я не сужу, кто тут прав. Я бы хотел подчеркнуть, что вся суть в свободе собраний — дать людям возможность выразить свои несогласия мирным путем, так что спор может быть решен. Как часть этого права, правительство обязано поддерживать связь с этими семьями и их представителями. Это в интересах правительства, семей и страны, чтобы эта трагедия не была политизирована и повлияла на реакцию на мирные собрания, связанные с этой проблемой.
Я не сужу, кто тут прав. Я бы хотел подчеркнуть, что вся суть в свободе собраний — дать людям возможность выразить свои несогласия мирным путем, так что спор может быть решен. Как часть этого права, правительство обязано поддерживать связь с этими семьями и их представителями. Это в интересах правительства, семей и страны, чтобы эта трагедия не была политизирована и повлияла на реакцию на мирные собрания, связанные с этой проблемой.
Свобода организаций
Профсоюзы
Профсоюзы
Мой визит совпал с усилиями правительства ввести реформу трудового законодательства , которая оказалась непопулярной среди многих рабочих. Профсоюзы активно участвовали в организации собраний за последний год, и моя озабоченность относительно права на мирные собрания касается и собраний, организованных профсоюзами.
Конституция и законы Республики Корея гарантируют права рабочих на создание и участие в союзах, коллективный договор и коллективные действия. Несмотря на общие законы о правах рабочих, эти права находятся под угрозой для определенной категории рабочих - «нерегулярных», рабочих субподрядчиков, а также водителей грузовиков, учителей, чиновников и уволенных — всем им приходится иметь дело с серьезными препятствиями при создании союзов и вступлении в них, или при попытке использовать их для улучшения условий труда.
Я озабочен недавним роспуском профсоюза корейских учителей и работников образования (KTU), потому, что 9 уволенных учителей остались в его рядах. Международные законы по правам человека считает роспуск профсоюза возможным только в крайнем случае. Я не считаю роспуск KTU подходящим под такое определение.
Более того, перед профсоюзами стоят ряд препятствий в ух усилиях защитить права членов профсоюзов. Я получил отчеты о рабочих, которых вынуждали вступать в организации, близкие интересам их нанимателей. Случай с Valeo Electrical Systems Korea особенно беспокоит меня, и я надеюсь, что компетентные судебные власти учтут международные нормы при решении этого вопроса, учитывая его возможное влияние на трудовые отношения в будущем.
В принципе любой, включая нанимателя, может организовать союзы, но это нарушение свободы союзов, когда эти союзы направлены на вытеснение независимых профсоюзов, особенно, когда только профсоюзы с большинством работников могут участвовать в коллективных договорах, как в Южной Корее.
Право на забастовку также ограничено. Профсоюзы не могут бастовать по причинам за рамками споров, вытекающих из сиюминутных условий труда. Рабочие не могут проводить забастовку солидарности, а если проводят ее, что это с точки зрения правительства «незаконные стачки» и могу привести к уголовному обвинению препятствованию бизнесу или к гражданскому иску в возмещение убытков.
В моих дискуссиях с правительством, я ясно видел безразличное отношение к возможностями рабочих организовываться. Министерство труда сообщило мне, что оно «нейтрально» по отношению к профсоюзам. Однако, нейтралитет недостаточен с точки зрения международного права. Международная конвенция гражданских и политических прав (ICCPR) ясно указывает, что государство должно принимать реальные меры для защиты и пользованию основными правами.
Я призываю правительство Республики Корея поставить это первостепенной задачей. Некоторые немедленные меры — ратификация Международных профсоюзных конвенций номер 87 и 98 и отмену ограничения статьи 22 ICCPR, что постоянно рекомендуют сделать организации международного права.
Союзы
Союзы в Республике Корея могут быть созданы и работают в нескольких формах относительно беспроблемно, что похвально. Также, я впечатлён активным участием общества в поддержку деятельности организаций гражданского общества — как членством, так и пожертвованиями. Однако, еще больше можно сделать для улучшения пространства для свободной деятельности организаций гражданского общества.
Система законной персональности дает чиновникам очень широкие полномочия, создавая неуверенность. Нескольким союзам пришлось преодолеть трудности для регистрации, просто потому, что власти отрицали, что это их дело — принять заявки.
Фонду сексуальных меньшинств«За радугой» министерство юстиции отказало в статусе законной организации, под предлогом того, что фонд специализируется на сексуальных меньшинствах, в то время, как министерство утверждает, что может регистрировать группы для «всеобщих права человека». Так к кому тогда фонду обращаться? Министерство не дает ответа на этот вопрос. Опять-таки, правительство должно предпринять самостоятельные шаги в продвижении права на союзы для всех.
Союз «4.16 семей "Севоля" за правду и более безопасное общество» встретил похожие препятствия, пытаясь зарегистрироваться в министерстве морских дел и рыболовства.
Я также хочу поделиться озабоченностью нескольких международных организаций по правам человека о статье 7 в законе о национальной безопасности, которая содержит слишком широкие и нечеткие определения, что может быть использовано для недолжного ограничения прав на собрание и союзы. Эта статья должны быть отменена.
В заключение я хотел бы повторить мое одобрение прекрасным уровнем сотрудничества со всеми во время моего визита. Я предлагаю свои наблюдения и рекомендации в духе конструктивного диалога. Я ожидаю продолжения диалога с правительством Республики Корея, и готов предоставить техническую помощь в случае нужды, с целью усиления соблюдения прав на свободу мирных собраний и союзов в этой стране.
Переводс английского